Георгий Пойлов. Интервью

Встреча на берегах Волги

Беседа Юрия Евлампьева, чебоксарского фотографа первого поколения,
с вятским фотографом Георгием Пойловым. ART-переход.ru: 25 июля 2004 г.

Георгий Пойлов, вятский фотограф поколения 90-х годов ХХ века, 
был наслышан о фотографических Чебоксарах.
И вот в 1996 году у него появляется возможность посетить провинциальный городок Чебоксары, чтобы реализовать давнее своё намерение –
встретиться с чебоксарским фотографом Юрием Евлампьевым
(представителем поколения 70х-80-х годов ХХ века).
Встреча состоялась – и ниже приводится текст беседы.

О КИРОВО-ЧЕПЕЦКЕ И ПЕРЕВОЩИКОВЕ

ЮРИЙ: Для многих слово «Кирово-Чепецк» вряд ли о чём-либо говорит. Для фотографической общественности Кирово-Чепецк – место, где жил и творил классик отечественной фотографии Алексей Перевощиков (1905-1988 гг.), а сейчас с этим городом из Вятской области связано и имя Георгия Пойлова (1963-2016 гг.). Как ты видишь, Георгий, для себя следование идеям Перевощикова и имеет ли для тебя какое-либо значение понятие «преемственность поколений»?

ГЕОРГИЙ: С Перевощиковым я познакомился в 1988 году – в последний год его жизни. Он до последнего дня не утратил живости мысли, творческих поисков и многим интересовался. У меня было с ним 3-4 встречи и в каждой из них мы помногу часов интересно общались. Перевощикова нельзя было назвать фотолюбителем:фотография для него была образом жизни, он ей посвятил шестьдесят три года, у него накопилось много мыслей, связанных с творчеством, размышлениями о вечном. Общаясь с этим фотографом я понял, чтофотография – это то занятие, которым нельзя заниматься время от времени, по выходным дням, в отпуске; а потом какую-то карточку повесить на стену для того, чтобы друзья сказали: «Как красиво!». Наверное это гораздо глубже и нужно много размышлять, много копаться в себе, чтобы наконец получилось то, что ты хочешь сказать. Перевощиков показал как нужно относиться к жизни, если ты занимаешься фотографией, творчеством.
Напрямую я не был сторонником его фотографий, но они буквально сразу же меня поразили. В его пейзажах чувствовалась красота не поверхностная, а какая-то глубинная. Человек он был талантливый. Но его методам, его направлению я следовать не мог и не хотел: это была фотография 50…60-х годов. Его фотография затрагивала общечеловеческие проблемы, говорила о человеке вообще – меня же интересовал и интересует конкретный человек. Поэтому у меня не было подражательства – я намерен был идти дальше, идти каким-то, может быть, даже другим путём.
Перевощиков научил меня образно мыслить, прислушиваться к своему сердцу, и отдавать всю свою энергию фотографии – это то, что может дать только учитель.
А преемственность поколений в фотографии предполагает знание истории, традиций, имён. Это всё необходимо фотографу, чтобы не изобретать велосипед. Для преемственности поколений необходим обязательный фундамент предшествующий культуры, наработанный человечеством.

ЮРИЙ: Какие основные творческие принципы ты для себя отмечаешь у Перевощикова, которые служили бы основой и для твоей творческой деятельности?

ГЕОРГИЙ: Основным у Перевощикова было упорство в достижении цели. Он видел достаточно ясно как человек, который много прожил. И он просто методично изо дня в день, тяжело в общем-то работая, шёл к конкретной цели, не отвлекаясь на сиюминутные потребности. Я довольно быстро понял, что, сидя на диване, ожидая вдохновения, ничего не сделаешь. Нужно много работать и работать осознанно, даже, когда нет вдохновения или совсем не хочется.

ЮРИЙ: Перевощиков в своей жизни делал много записей, которые, так или иначе, отражали его творческие искания. Приходилось ли тебе самому читать эти записи?

ГЕОРГИЙ: Да, с этими записями я знаком. При наших встречах он мог легко достать какой-нибудь листок и прочитать свои размышления многолетней давности или, даже, в процессе разговора он немедленно записывал возникающие мысли. В полном объёме я эти записи прочитал уже после его смерти. Творческое наследие Перевощикова – коллекцию фотографий, дневники, записи – приобрёл Горсовет с целью создания фонда Перевощикова. Архивом Перевощикова занимается Сергей Иванов, человек который был знаком с ним лет двадцать. Тщательно изучая и обрабатывая архив, он периодически готовит материалы к публикации.

ЮРИЙ: Большинство фотографов считают, что фотограф должен уметь проявлять пленки и печатать фотографии, а всё остальное – якобы околофотографическая деятельность. Хотя, как мы видим, для Перевощикова было важным не только технология фотографии, но и необходимость сохранить свой опыт. Не задумываешься ли ты, Георгий, о том, что и к твоему опыту будет проявлен в последующем интерес?

ГЕОРГИЙ: Конечно, в процессе своей фотографической деятельности всегда возникают какие-то определенные мысли. Но я достаточно молод, чтобы своим мыслям придавать какое-то значение. У Перевощикова за плечами была длинная жизнь – и он желал, чтобы его творческое наследие было правильно понято – возможно поэтому он и вёл свои дневники.

ЮРИЙ: Твоя точка зрения предполагает «седую голову» для того, чтобы, наконец, изрекать мысли. Тот, кто начинает творческую деятельность мало задумывается о значимости своих первых шагов для будущего поколения. Здесь я мог бы сослаться, например, на опыт небезызвестной группы «ФАКТ» (г. Йошкар-Ола – г. Чебоксары), которая буквально с самого начала своей деятельности пыталась тщательно документировать свои шаги и, в силу этого, можно говорить о том, что какой-то опыт сохранён и этим опытом можно воспользоваться. Пытаешься ли ты уже сейчас, с первых шагов, как-то документировать свой процесс фотографического бытия?

ГЕОРГИЙ: Нет, не пытаюсь, потому что считаю, что слишком самоуверенно думать, что мои слова, мысли, действия могут быть для кого-то важны.

О ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ КАРЬЕРЕ

ЮРИЙ: В 90-е годы в фотографии ситуация несколько иная, чем в 70-х, в 80-х годах. Тогда мы просто работали и, даже, где-то бравировали тем, что мы работаем не напоказ, а исключительно для себя. И вопрос фотографической карьеры, практически не возникал и рассматривался как чисто теоретический вопрос. Сейчас ситуация немного другая: фотограф уже достаточно рано начинает думать о своей фотографической карьере. 
Что в твоих шагах превалировало в годы твоего становления: прагматизм, так присущий всему молодому поколению, или необузданный темперамент фотографа, зовущего в неосязаемые черты горизонта?

ГЕОРГИЙ: Прагматизм имеет две стороны. Он может быть направлен в сторону денег или на формирование своего видения, своей коллекции, своего имиджа. Я достаточно уверенно могу заявить, что занимаюсь фотографией не ради денег. Я ничего не имею против того, если фотография покупается или используется для коммерческих целей. Со второй стороной, тут гораздо сложнее: необузданная творческая энергия является той самой силой, которая подвигает фотографа стать индивидуальностью, личностью. Наверное, это достаточно серьезный стимул для творческого процесса. Отсутствие всякого прагматизма, уход в самолюбование, в самого себя для меня маловероятен – я далёк от китайских художников. В известной легенде они рисовали на берегу моря в одиночестве во время отлива красивые иероглифы, а приходившая волна всё смывала ещё до того как представлялась возможность кому-либо нарисованное показать; а облегчённый, получивший удовольствие от своего творения, художник отправлялся на свою циновку.

ЮРИЙ: О прагматизме можно поговорить еще несколько в другом ключе. Существует такое понятие «работать на заказ». «На заказ» не в бытовом понимании, когда нужно снять группу людей, а речь идет, допустим, о работе на какое-то крупное иллюстрированное издание, книгу или, даже, на выставку. Предположим куратор какой-либо галереи ставит перед фотографами определенную концепцию, в рамках которой предлагает поработать. Затем эту концепцию, выраженную в фотографиях выставляет в своих залах. То есть, существует прагматизм, за которым стоит некий социальный, исторический, художественный заказ.

ГЕОРГИЙ: Все мы живет в обществе и подсознательно подчиняемся каким-то социальным заказам. Когда человек говорит, что он совершенно свободно приступает к какому-то творческому проекту, то в этом случае все равно присутствует элемент того, что он является продуктом своей страны, своего времени. А если говорить о галерейных заказах или заказах иллюстрированных изданий, то у нас в стране еще такой ситуации нет. Этого нет и еще долго, мне кажется, не будет.

О КУРАТОРАХ

ЮРИЙ: Известен опыт «Якут-галереи» («Фотография», 1995, №1). Александр Якут относится к числу кураторов тонко чувствующих динамику художественного процесса. Организовывая выставку фотографий Виктора Пушкина и Сергея Касьянова (г. Москва, 1994 г.) он за год до открытия выставки поставил обоим задачу поработать над профильными портретами. После предварительного жёсткого отбора пятьдесят фотографий стали основой кураторской концепции «Возрождение».

ГЕОРГИЙ: Я так представляю себе куратора, который собирается сформировать какую-то выставку. Он находит первоначально круг людей, которых он хотел бы пригласить по определённым признакам:они должны быть близки по духу, по направлению своих поисков, по стилю своей работы. В этом случае происходит заказ практически под то творчество, над которым фотограф работает. Хороший куратор, работая с авторами, которых он уважает, должен подойти, наверное, гораздо тоньше, а не то, чтоб в лоб заявить: вот ты сегодня снимаешь море, а завтра ты должен мне под мою концепцию выдать фотографии спорта. Куратор должен автора подвести к этому исподволь, потихоньку, создать ситуацию, где фотографу покажется, что будто бы он сам принял такое решение. А напрямую – не то, чтобы я с этим не согласен, – никто этим не занимается и, я думаю, не будет заниматься, чтобы в прямую ломать волю фотографа.
Мне известен один «заказ» – творческий проект «В поисках отца»: всем фотографам (100 человек) предлагалось представить фотографии своего отца в своей творческой манере. В проекте участвовали известные фотографы, в том числе и русские. Насколько я знаю, все фотографы откликнулись на такое серьёзное предложение – получилась хорошая акция. 
Другое дело, что бывают необдуманные предложения и здесь фотограф должен по-своему отказаться от этого. Если мне сейчас предложат спорт, я не буду его снимать, потому что мне это не интересно. У меня с этим свои ассоциации – я откажусь, скажу, что не снимаю. Или например, устраиваются различные конкурсы, где вручаются призы разные, – но это же пресс-фотография. Как я к ней отношусь? Побегу на улицу снимать сразу? Нет, конечно же, мне это не интересно.

ЮРИЙ: Затрагивая вопрос о работе на заказ, я все же имел не ту работу, которая возникает, допустим, у фотожурналиста, когда у него чуть ли не каждый день новые темы, и, даже, не работу на какой-то конкретный журнал, где может быть перечень этих тем меньше, а именно ту, эпизодическую, редко возникающую ситуацию, когда именно куратор, заметив какую-то тенденцию, в авторе пытается исподволь ее максимально усилить, выставив ему лично социально-художественный заказ. 
Было время, когда мы посылали работы на выставки, где работало, так называемое, жюри и оно отбирало фотографии. Это был достаточно не приемлемый для многих фотографов отбор, поскольку, разрушался принцип авторства. В последние годы отбор коллекций на выставках другой: идет максимальное уважение к автору. 
И вот в настоящее время появляются совершенно новые тенденции, когда куратор галереи, являясь, допустим, тонким ценителем фотографии, пытается развить те или иные качества фотографа, и это может явиться движущей силой для раскрытия потенциала фотографа.

ГЕОРГИЙ: Проблема, которая связана со связкой куратор-фотограф существует – каждому фотографу хотелось бы найти своего куратора. Не так часто приходят предложения от каких-либо кураторов, особенно фотографам из провинции. И если есть такие предложения от куратора, то или сразу соглашаешься в расчёте на то, что удастся подстроится под него, или отказываешь вовсе, по причине невыполнимости его условий. Хотя, в идеале, нужно, наверное, выбирать куратора самому. Выбирать из какого-то ряда, выбирать того, которому ты доверяешь.

О ВЯТСКОЙ ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ ГРУППИРОВКЕ

ЮРИЙ: Ты являлся участником выставки «В поисках эквивалента» (1994, Центральный Дом художника, г. Москва). На выставке была представлена группа фотографов Москвы и Вятки, при этом три имени — Пойлов, Гагаринов и Перминов – связаны с Вяткой. Можно ли говорить о существовании Вятской фотогруппы, и как тебе видится работа в составе такой группы?

ГЕОРГИЙ: Появлению этой выставки способствовал, скорее, тривиальный случай, чем осознанная запланированная акция: у Союза фотохудожников России на момент открытия фотофестиваля в Москве возникли проблемы со своей выставкой и тогда в срочном порядке решили организовать выставку на основе Вятской коллекции и коллекции нескольких московских фотографов. Кураторство выставки взял на себя Вадим Гущин (г. Москва).
По отношению к вятским фотографам вряд ли применимо понятие групповое сознание, но отрицать полностью наше взаимодействие и взаимовлияние, наверное, нельзя. Гагаринов, как человек достаточно живой и подвижный, чаще инициирует идеи; напротив Перминов требует того, чтобы его подталкивали в сторону конечного результата.

ЮРИЙ: Есть ли у Вятских фотографов стремление объединиться на основе определённой концепции как это наблюдалось во многих художественных группах конца XIX начала XX столетий?

ГЕОРГИЙ: У нас не было и, по видимому, не будет общего подхода к изображению, потому что мы идём разными путями. Наше объединение будет равноценно эффекту взрыва. В таком случае мы оформиться не сможем просто физически.

ЮРИЙ: Невозможность объединения тебе видится из за неидентичности стилей, но надо отталкиваться от более общих понятий. Например, фотография может формироваться, допустим, на основе предметного искусства, а можно формировать фотографию и на основе беспредметной школы и это будет в корне отличный подход. И вы всегда сможете найти свой общий интерес и свою общность, применяя такие фундаментальные понятия.

ГЕОРГИЙ: Конечно, если отталкиваться от этого – от ориентации на одну ментальность, то тогда можно говорить об общности группы людей.

ОБ ОДНОЙ ОСОБЕННОСТИ ГЕОРГИЯ ПОЙЛОВА

ЮРИЙ: Фотограф, так или иначе, думает о формировании своего имиджа. Фотограф, живущий в провинции, не исключение. Однако, в провинции бывает меньше выставок, меньше заинтересованных людей, которые могли бы посмотреть эти выставки. И наступает момент, когда провинциальный фотограф начинает думать о столице. Столица – это и выход в выставочные залы, и выход на каких-то кураторов, и выход на какие-то заказные работы; что, в конечном итоге, могло бы благоприятно сказаться на карьере фотографа. Если идти последовательно по пути формирования своей фотографической карьеры, то не видишь ли ты для себя в будущем, свой переезд в Москву или, если пойти еще дальше, – эмиграцию в Западную Европу, Америку.

ГЕОРГИЙ: Это просто физически невозможно при том состоянии, что я семейный человек, у меня трое детей; и просто куда-то сорваться мне ответственность не позволит – это безнравственно. Хотя, если теоретически рассуждать – да, в Москве гораздо больше возможностей для какого-то движения. Но моей фотографией нельзя заниматься на бегу. Это репортер может по квартирам мотаться и снимать в таких условиях какие-то события. А мне нужно за спиной иметь достаточно прочную основу. Это должен быть достаточно налаженный быт: я должен иметь место, куда можно придти и о чем-то думать, где-то работать с натюрмортами достаточно длительное временя, мне нужно много места для моего реквизита. Всё это нереально представить в Москве и тем более на Западе.

ЮРИЙ: В. Гиппенрейтер не мог работать не выезжая: ему нужны были «все новые и новые вулканы». Предметный мир твоих работ (серии «Тихая жизнь. 1994», «Домашний зоопарк. 1994», «Соответствия. 1995») не связан с какими-то передвижениями. Каковы были, в таком случае, мотивы оказаться на Белом пароходе в 1993 году, а также и в автобусе, идущим на Париж, в 1994 году?

ГЕОРГИЙ: Необходимость получения информации, возможность расширить представления о жизни, пообщаться с фотографами. На пароходе была прекрасная возможность совместно поработать и чему-то научиться у друзей, у коллег. И совсем другого плана была поездка во Францию: такой случай раз в жизни выпадают и нужно этим пользоваться.
Дело в том, что я до сих пор ещё недостаточно созрел и, может быть, никогда не созрею до такой ситуации, когда изолировавшись от внешнего мира, я мог бы что-то делать, творить, фотографии создавать. Впечатление от жизни должны быть той основой, которые будоража фотографа, должны подвигать его к новым работам.

О НАПУТСТВИИ МОЛОДЫМ ЧЕБОКСАРСКИМ ФОТОГРАФАМ

ЮРИЙ: В 1990…1994-х гг. в Чебоксарах обозначилось четвертое поколение фотографов. Что ты мог бы сказать в напутствие молодым авторам?

ГЕОРГИЙ: Пожелание, скорее всего, нужно высказывать в мой адрес: я не считаю себя зрелым автором, прошедшим большой тернистый путь. А с другой стороны, я наблюдаю, что появляются ребята на 5-7 лет моложе, которые тоже начинают заниматься фотографией. И они действительно повторяют достаточно много того, что уже сделано и, чего могли бы не делать, и на чем им нужно было бы сосредоточиться. Но, повторяю, я себя не отношу к какому-то продвинутому поколению, более того, можно сказать, что я ещё вместе с ними, и нахожусь в пути. Я хотел бы еще услышать сам таких слов немало, чтобы кто-нибудь меня от ошибок предостерёг, чему-то научил. Я хочу еще сам учиться.

ЮРИЙ: Тебя переполняет некоторая скромность, которая не позволяет тебе, как какому-то аксакалу, высказывать свободно мысли. Но твоего напутствия ждут.

ГЕОРГИЙ: Всем начинающим молодым фотографам я бы хотел посоветовать: определиться с основным выбором – заниматься фотографией или нет; далее – определиться с тем, что должно стать конечной целью творчества; и лишь после этого можно делать конкретный выбор направления, темы, стиля и т.д. Многие ребята, с которыми мы начинали заниматься, отошли, потому что поняли – это им неинтересно: выставки не приносят денег, не меняется в одночасье общественный статус, наоборот, фотография ведёт к многочисленным проблемам.Если молодой человек согласен на этот, не очень ясный путь, то – одни пожелания, если – нет, то…

ЮРИЙ: ...то – окапывай свой огород.

ГЕОРГИЙ: Ну да, некоторые ребята перешли в разряд фотографов бытовки. Ходят, снимают – довольны жизнью, потому что денег у них гораздо больше, чем, предположим, у меня. А, между прочим, один мой приятель, с немалым творческим потенциалом, начинал вместе со мной и подавал некоторые надежды; но ожидал, что его сразу начнут выставлять, хлопать по плечу, обнимать, целовать, платить гонорары, приглашать в Лондон, в Нью-Йорк. Однако этого не произошло в течение года и он отказался работать над творческой фотографией. Счастлив сейчас – у него в поле зрения детские садики, школы. Хороший фотограф-бытовик получился, я уже не умею так фотографировать.

О ПРИНЦИПАХ ФОРМИРОВАНИЯ АВТОРСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ
ЮРИЙ: Я хотел бы поговорить о твоих натюрмортах. Натюрморт – жанр, который, в общем-то, является классическим в изобразительном искусстве и не так много фотографов специально оттачивают свои интересы в этом жанре. Скорей всего они пытаются фиксировать ту беспорядочную жизнь, которая проходит мимо нас. Были ли у тебя другие интересы, кроме натюрморта, и собираешься ли ты работать в этом жанре очень долго?

ГЕОРГИЙ: У меня три цикла натюрмортов, появлявшихся всегда зимой (1993, 1994, 1995 гг.). А фотография у меня начиналась не с натюрмортов, не со студийной работы, а с улицы. Тут большое влияние оказали Йошкар-Олинские встречи. Но съёмка на улице столкнулась с банальным: холодность зимы, короткий световой день (днём – на работе, а после – уже темно). А руки чешутся. Поэтому я попытался свою идею, которую я прорабатывал, искал в уличных сценах, привнести в натюрморты. Что-то не получалось, чего-то я достиг, но я никогда не оставлял съёмок на улице.
Идея, которая высказывалась с помощью натюрморта, в основном завершена. Там, конечно ещё можно варьировать: менять антураж, чучела разные, крокодила повесить, даже слона снять, но идея-то закончилась.

ЮРИЙ: У некоторых фотографов можно наблюдать чрезвычайно объемные циклы (несколько сот листов). Показ такого цикла затруднён как по соображениям техническим (маловероятно, что такой цикл может быть представлен в полном объёме на выставке или опубликован в книге), так и по соображениям психологическим (зритель от монотонности перестаёт воспринимать).
Думал ли ты над тем, что разработка определенной темы имеет какие-то чисто количественные ограничения, после которых сам автор попадает в некоторую повторяемость и становится труднопоказуемым?

ГЕОРГИЙ: Да так на самом деле и происходит: после какого-то числа просмотренных работ (в случае с моими натюрмортами это — 20…25 работ) зритель начинает отключаться.
В творческой работе всегда существует проблема отбора. Я встречался в Риге с замечательным фотографом Андрейс Грантс. При показе своей коллекции он ограничился двадцатью фотографиями. Я был удивлен тем, что известный фотограф, работающий лет пятнадцать, имеет такую скромную коллекцию. Он объяснил это обстоятельство жёстким отбором, чтоб не стыдно было показывать любому куратору или заинтересованному человеку. Как потом выяснилось, он снимал сериями, например: Рига-93, сельская местность-94, море-95. В каждой серии было порядка 50 листов, а в авторскую коллекцию вошли единичные листы от каждой серии.
Я, думаю, что авторы с объёмными циклами могли бы произвести также жёсткий отбор: из 50-10, из 10-1…2. Но мне как фотографу интересно увидеть всю технологию мысли автора и я готов смотреть авторские коллекции в полном объёме, чтобы увидеть все нюансы, из которых складывается реальная жизнь.

И В ЗАКЛЮЧЕНИИ

ЮРИЙ: В нашей беседе мы затронули немало проблем и, я полагаю, разговор окажется обоюдополезным. Будем считать день – 17 марта 1996 года – своеобразной точкой отсчёта на пути познания и дальнейшего погружения нас обоих в фотографию.

г. Чебоксары, Россия
17 марта 1996 г

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Персональная выставка Георгия Пойлова в марте 1996 года в Чебоксарах надолго запомнилась чебоксарским фотолюбителям: и выбором экзотической темы, и превосходной печатью, и неординарностью самого автора, и уютной фотографической галереей «6х7», которую курировал Андрей Добрынкин и благодаря которому, собственно, и состоялась эта выставка. В октябре 1999 года Андрей Добрынкин вновь организовывает в Чебоксарах показ работ Георгия Пойлова, но уже совместно с другим вятским фотографом Андреем Малиновским и в другой фотографической галерее – «АРТ ФОТО».

В XXI веке имя Георгия Пойлова вновь проявилось в Чебоксарах: 26 октября 2011 года открылась выставка «Фотографические фрагменты», где были представлены фотографии из коллекции Чувашского государственного художественного музея и среди участников экспозииции значился Георгий Пойлов с пятью листами из серии «Натюрморт». А 22 мая 2013 года обзор этой коллекции озвучила Татьяна Чернова на Международнойконференции «Фотография в музее» («Государственный музейно-выставочный центр РОСФОТО», г. Санкт-Петербург).

Новая неожиданная встреча с Георгием Пойловым произошла 30 июня 2012 года в залах Чувашского государственного художественного музея на Международном фестивале молодёжной фотографии в Чебоксарах, где он выступал как член жюри конкурса «Молодые фотографы России - 2012». Он немного тяготился своим новым статусом, но отлично понимал, что в российскую фотографию должно прийти молодое поколение и ежегодный конкурс Союза фотохудожников России этому способствует.

А 9 января 2016 года Георгия Пойлова не стало... Прервалась песня незаурядного российского фотографа. Он ещё многое мог бы нам поведать о мире, в котором мы все продолжаем жить...

Юрий ЕВЛАМПЬЕВ,
куратор проекта «Чебоксары как феномен фотографического бытия».

12 января 2016 г.
Чебоксары, Россия