В. Никитин. История одного доноса

Династия питерских фотографов знакома всем, кто интересуется историей города или хоть как-то связан с фотографией, и не мудрено – ведь не было практически ни одного события в Петербурге, которое осталось бы вне поля зрения родоначальника этой династии – Карла Карловича Буллы.

По стопам Карла Карловича пошли и его сыновья – Виктор и Александр. И если Александр больше тяготел к съемке в ателье, то Виктор с ранних пор заявил о себе как о блестящем репортере. Еще мальчиком отец брал его с собой на всевозможные «выездные» съемки, а в 1904 г. девятнадцатилетним юношей [в 1904 г. ему исполнился 21 год – небрежность автора] он был командирован редакцией журнала «Нива» на Дальний Восток освещать события русско-японской войны. Вместе с отцом они составляли своеобразное фотоагентство, снабжавшее событийными снимками как российскую, так и зарубежную иллюстрированную периодику. Знаменитая фотография «Расстрел мирной демонстрации на углу Невского и Садовой», сделанная В. К. Буллой во время июльских событий 1917 г., по цензурным соображениям не была поначалу опубликована в отечественной прессе. И только после того, как ее опубликовал французский «Иллюстрасьон», она появилась на страницах еженедельника «Искры» (1917, № 41) как перепечатка из парижского издания.

В 1917 г. Карл Карлович Булла закончил свою профессиональную деятельность и уехал в Эстонию. Его сыновья оказались владельцами фотографии на Невском проспекте. Однако вскоре после революции она была национализирована. Называться она стала фотографией Президиума Ленсовета, а позже – просто фотографией Ленсовета. Виктор Булла возглавил ее, одновременно оставаясь одним из наиболее активно работающих фотографов. Портретную съемку поначалу выполнял Александр Карлович, а Виктор Карлович и некоторые другие фотографы постоянно снимали «на выезде», по заказу всевозможных учреждений и предприятий. Можно с полным основанием утверждать, что в 1920-1930-е гг. фотография Ленсовета продолжала традиции, заложенные Карлом Буллой. Однако к середине тридцатых годов, особенно после гибели С. М. Кирова, ситуация резко изменилась.

В 1936 г. Булла вынужден был уйти с должности директора. Фотография с давними и славными традициями превратилась в обычное бытовое предприятие. Назначенный новый директор, некто Борткевич, всеми силами стремился вытравить дух предшественников. Осложнялись взаимоотношения нового директора и его предшественника еще и тем, что В. К. Булла продолжал оставаться в фотографии – его квартира располагалась на одной лестничной площадке, кроме того, он пользовался фотолабораторией – ведь все оборудование было его собственностью, а он оставался действующим фотографом. И тогда, в печально известном тридцать седьмом, новым директором на В. К. Буллу было написано несколько доносов. И тут, как назло, во время ремонта в фотолаборатории в одной из перегородок были обнаружены две винтовки. Сегодня, через шестьдесят пять лет после этих событий, мы можем познакомить вас с потрясающим документом – доносом, на основании которого был арестован, а после расстрелян абсолютно невиновный человек, так много сделавший для города, в котором прожил всю свою жизнь.

«В Н.К.В.Д. КУЙБЫШЕВСКОГО РАЙОНА

Сожительство В. К. Буллы в смежных с фотографией комнатах является социально опасным для дальнейшего развития хоздеятельности фотографии, как самостоятельной и вполне рентабельной социалистической хозяйственной единицы. Подтверждается это следующим:

1/. В. К. Булла удавалось около 20-ти лет руководить этой Фотографией, которая находилась в непосредственном ведении Президиума Ленсовета на условиях получения приличной дотации – и сама деятельность фотографии считалась полузакрытой. Такое положение позволяло для братьев Булла творить свои частные дела, а главное охранять помещение фотографии в таком виде, в каком оно было передано отцом, в последствии бежавшим за границу.

В конце 1936 года фотография была из в?дения Президиума Ленсовета передана в Т. Х. П. П. Управления по Делам Искусства при Ленсовете, а спустя некоторое время был отстранён от руководства директора фотографией и сам Булла.

Размещение производства и оборудования было явно вредительское и 10-ть месяцев 1937 г. Январь-Октябрь фотография находилась в глубоком прорыве, план систематически не выполнялся, в результате за 10 месяцев убытки фотографии составляли более 30.000 рублей. С моим приходом – с 1/XI-37 г. основные препятствия в расстановке производительных сил, тормозящих выполнение плана, были устранены и фотография за два м-ца покрыла десятимесячный прорыв. Увеличенный план более чем в два раза на 1938 г. фотография из месяца в месяц перевыполняет.

Успехи фотографии вызывают у бывшего ее владельца В. К. Булла яростную злобу и ненависть. Эта злоба все время усиливается и с каждым днем является уже реальной опасностью для дальнейшего успешного существования.

Накануне моего прихода в фотографию, В. К. Булла мне не давал спокою, уговаривая меня скорее принимать дела фотографии и принять его к себе помощником. Ознакомившись с постановкою дела для меня было ясно, что основное зло фотографии – это деморализующее влияние Буллы на хоздеятельность и коллектив работников фотографии и я стал оттягивать под разными предлогами прием В. К. Буллы к себе на работу, а когда обнаружил тщательно сохранявшиеся негативы и позитивы врагов народа и царской свиты, – для меня стало ясным невозможность его работы в фотографии (выделено мною. В. Н.).

Я неоднократно передавал материалы в НКВД и Горлит, а 27/Х II-37 г. я написал в НКВД заявление, которое было передано т. Шурупову 3/III-38 г. в докладной записке на имя управляющего. Я просил поставить вопрос перед Ленсоветом о выявлении лиц из Ленсовета, покровительствующим Булле.

Как заявление и передача материалов в НКВД с прошлого года, так и моя записка от 3/III с. г. в Трест, – никаких результатов не дало, а сам Булла, как работал, так и продолжает работать, именуя себя фотографом Ленсовета. Булла неоднократно заявлял, что ему для работ пока отводят в Смольном помещение, а когда построят Дворец Советов, тогда он получает помещение в лучшем виде фотографию в самом Дворце Советов, одновременно выражал недовольство на меня, что я его не принимаю на работу хотя бы в качестве рядового фотографа.

2/. Восстанавливая верхнюю лабораторию, которая Буллой была разрушена, вскоре после революции, а помещение до моего прихода не использовалось, рабочие водопроводчики, оторвав наличники у двери, ведущей в лабораторию, обнаружили две винтовки военного образца, тщательно упакованные опытным человеком; позднее в соседнем помещении были обнаружены револьвер, разнокалиберные патроны и серебряные монеты старой чеканки. Первая и вторая находка были переданы представителям НКВД.

Обнаруженное огнестрельное оружие свидетельствует о том, что в помещении, занимаемом фотографией, а равно и в помещении занимаемом самим Буллой, как ранее принадлежавшего фотографии должны быть упрятанные в больших количествах оружие и боевые припасы, которые во избежании несчастных случаев должны быть изъяты немедленно, а место хранения оружия должно быть указано самим Буллой, так и верным его слугой поныне еще работающего в фотографии ретушером Масилюнас А. Ф.

Теперь понятно стремление Буллы добиться получения места работы в фотографии.

Исходя из вышеизложенного прошу принять реальные меры к изоляции Буллы и Масюлинаса, у которых успешное развитие фотографии вызывает звериную ненависть и для сокрытия своих контрреволюционных деяний в этом помещении они могут пойти на все – вплоть до взрывов и поджогов.

Само же помещение, занимаемое Буллой, должно быть передано фотографии, как ранее принадлежащее последней.

Приложение: две копии заявления от 27/XII-37 г. и от 3/III-38 г.

Директор подпись /Борткевич/ 11/ VI-38 г.».

19 июля 1938 г. Виктор Карлович был арестован. При обыске, как следует из сохранившегося в деле акта, были изъяты:

1. Два финских ножа

2. Серебряный портсигар с рублем Екатерины

3. Медалей старинных позолоченных – 12 шт.

4. Медалей старинных серебряных – 10 шт.

5. Старинные царские ордена – 12шт.

6. Разных иностранных орденов – 13шт.

7. Разных иностранных крестов – 2 шт.

8. Кокард с коронами – 2 шт.

Среди этих наград – медали, полученные Виктором Карловичем. В наградном листе, выписанном на имя девятнадцатилетнего [опять девятнадцатилетнего!] тогда фотографа, говорилось, что «за самоотверженную работу по выносу раненых во время боя на Долинском перевале 14.07.1904 [Виктор Булла] награжден серебряной медалью с надписью «За храбрость» для ношения на груди на Георгиевской ленте». Остальные награды получены его отцом – Карлом Карловичем Буллой за фотографическую деятельность, как от российского императора, так и от царствующих особ ряда зарубежных стран.

Как оказалось, Виктора Карловича всего два раза приводили на допрос. После первого никаких обвинений предъявить не удалось. И тогда постарались. На втором допросе он сознался в шпионской деятельности в пользу Германии. Повод нашли легко – в далеком 1925 г. по командировке Ленсовета он ездил в Берлин закупать оборудование и фотобумагу для фотографии. В Советской России после гражданской войны ничего не производилось, и все приходилось доставать за рубежом.

В деле сохранился еще один страшный своей канцелярской обыденностью документ с грифом «Совершенно секретно»:

АКТ

30 октября 1938 года. Мною, Комендантом УНКВД ЛО ст. лейтенантом госбезопасности – Поликарповым А. Р., на основании предписания за № 084 от 29 октября 1938 года приведен в исполнение приговор Особой Тройки УНКВД ЛО в отношении

Булла, Виктора Карловича

Вышеуказанный осужденный РАССТРЕЛЯН.

Комендант УНКВД ЛО

Ст. лейтенант госбезопасности (подпись) Поликарпов

30 окт. 1938 года, г. Ленинград»

Семье сообщили, что Виктор Карлович получил «десять лет без права переписки», и долго, долго никто ничего не знал о его судьбе. Какое-то время все считали, что он умер в лагере в 1942 г. Более двадцати лет фамилию Булла нигде не упоминали, а его снимки периода революции – другие тогда были не нужны – публиковались как анонимные или под фамилиями более удачливых его коллег.

Спустя двадцать лет, летом 1958 г., жена Виктора Карловича получила документ, в котором говорилось, что «дело производством прекращено за отсутствием состава преступления. Гр-н Булла реабилитирован посмертно».

Сохранился и другой не менее впечатляющий документ, в котором сказано: «Фотографом Буллой В. К. передано Государственному архиву Октябрьской революции и социалистического строительства Ленинградской области 132 683 негатива снимков, отражающих периоды мировой войны, подготовки проведения Октябрьской революции, гражданской войны и мирного строительства, жизнь и деятельность В. И. Ленина в Петрограде. Принятые снимки имеют большую историческую и художественную ценность». Строки эти написаны в середине тридцатых. Сын Буллы Виктор остался в Петербурге, запечатлевая подъем большевизма. Но 20 лет спустя и его карьера внезапно оборвалась. Власти относились к студии Буллы с подозрением из-за немецких корней семьи.

Нам удалось найти его дочь, Валентину Каменскую, живущую в Петербурге. Она помнит день обыска. «Тайная полиция пришла к нам в квартиру и вывернула все. Из всех шкафов выкинули стеклянные негативы. Многие из них были дореволюционными. Когда все лежало на полу, они в тяжелых сапогах исполняли какую-то дьявольскую пляску, уничтожая бесценные фотографии».

15 июля 1938 года Виктора Буллу осудили как «врага народа» и отправили на 10 лет в лагеря. Единственной весточкой, которую Каменская получила об отце, было письмо 1944 года, где родственникам сообщали, что он умер от рака в безымянном лагере. Хоть какие-то фотографии уцелели лишь благодаря дальновидности Виктора. За три года до ареста он подарил государственному архиву 132 683 фотонегатива, сделанных им, его отцом и братом.

«К 1958 году умер Сталин, и старые счеты были забыты, – говорит Каменская. – Моего отца реабилитировали». Праправнук Карла Буллы Андрей Каменский стал майором КГБ.

Красный № 1 [10], 2003. Стр. 292-293 [?]